Прежде чем живописать весь наш школьный опыт, хочется в двух словах рассказать о нашей семье. Мы не принадлежим к идеологам домашнего образования, не являемся участниками какого-либо общественного движения на тему школы, не стали также и фанатами семейного обучения.

У нас четверо детей, живем мы не в Москве (для сохранения анонимности всех участников рассказа не будем уточнять точное место обитания и школу – чтобы никого не обидеть, ведь учителя, наверное, старались для дочери, как умели…)

Мой муж уже более 15 лет работает школьным учителем, а я – обычная российская домохозяйка, наслаждающаяся отпуском по уходу за детьми. Три года наша старшая дочь находилась на семейной форме обучения, затем – год, проведенный в школе. После того, как мы ее оттуда забрали, прошел тоже почти год.

Слова рвутся наружу, переживания требуют осмысления, выдержанная временная дистанция для анализа школьного опыта помогла найти нужную тональность для неспешного рассказа. Хочется зафиксировать разные смешные и грустные события, которые изменили ребенка и его представление о жизни, а также наши родительские представления о школьном образовании. И дать крайне субъективную оценку всего, что было пережито. Субъективную – потому что это взгляд изнутри, взгляд глазами нашей дочери и глазами ее родителей. Личные мнения учителей нашей гимназии тоже прозвучат в этом рассказе. А задачу объективизации мы возлагаем на читателей.

 
Предыстория поступления

Когда дочери исполнилось 6 лет, самое время было определяться со школой. Она у нас апрельская, значит, в сентябре ей или 6 лет и 4 месяца – или 7 лет и 4 месяца, если поступать на год позже. Размышлениям родителей нет конца: ребенок читает запоем с пяти лет, развитый не по годам, но при этом очень нежный и робкий.

Напряженно ищем подходящую школу. И вот – о чудо! Читаем в интернете, что недалеко от нас функционирует начальная школа по методике Марии Монтессори. Окрыленная мама спешит на встречу с директором. Милая дама заботливо меня выслушивает, все рассказывает. Но только вот незадача – никакого Монтессори-класса больше не существует. Есть просто хороший маленький класс, куда уже записано несколько будущих первоклассников и где будут рады принять и нашу дочь.

Школа пленяет красотой и уютом, теплыми отношениями между учителями и солидностью образовательных задач. Директор представила меня завучу, которая испуганно отнекивается на фразу: «Вот, мама приехала посмотреть нашу Монессори-школу!» – «Нет-нет, никаких монтессори у нас нет и не будет, не нужны они нам…»

В принципе, уже в этот момент я поняла, что не туда попала. Мне показали учебные помещения со стандартными партами, зелеными досками и плакатами на стенах. Очень звали приезжать с мужем и обещали ждать нас до 31 августа. Покидала я школу со смешанным ощущением собственной глупости (ну надо же было так опрофаниться, обнаружив свою любовь к Монтессори) и удивления перед интеллигентной гармоничностью данного учебного заведения.

Почему мы все-таки не пошли в школу

Решающим в предшкольной эпопее оказался визит к школьному педагогу-психологу. Она протестировала нашу дочь и сказала примерно следующее: «Очень способный ребенок. Ждать еще год поступления в первый класс – глупо, ей уже даже сейчас будет там скучновато. Но вот в силу своей психологической незрелости она не сможет потянуть стандартные школьные нагрузки: многочисленный класс, шум, утомительные и однообразные уроки, домашние задания, ранние вставания, дорогу и т. п.»

На наш вопрос, а что же тогда делать, специалист предложила оформиться в начальную школу на семейную форму обучения. «Будете осваивать обязательные предметы самостоятельно, приезжать на консультации к учителям, регулярно сдавать экзамены. По нагрузке это час или полтора в день. По результату – стопроцентная отличница. Начните пока учиться так. А дальше посмотрите». Ну что ж, подумали мы, будем так будем.

Так мы были на семейном образовании три года.

Снова – в интеллигентную школу

Почему мы все-таки решили школу посещать? Какие задачи этим шагом решали родители? Для сути рассказа это не столь существенно. А детскими ожиданиями поделюсь: «Наконец-то буду как все», «Здравствуй, чудесный дружный мир, где можно с толпой подружек заниматься любимыми и интересными делами!» Для справки: интересные дела – это уроки. Так было в жизни ребенка на тот момент.

Мы отдали дочь в ту школу, где я когда-то искала Монтессори-класс. Не самая плохая, но, наверное, и не самая хорошая школа в округе. Обычные российские учителя, обычные дети заботливых родителей. По результатам тестирования ребенка брали сразу в пятый класс. Но когда я увидела крепких парней – будущих возможных одноклассников, на голову выше и на два года старше, чем моя девочка, то заставила собственные амбиции и соображения целесообразности замолчать. Попросила принять ее в тот класс, который соответствовал возрасту – четвертый.

Внимательная и немного уставшая учительница (меня предупредили, что она только что перенесла операцию) подробно расспрашивала меня про нашу дочь: характер, успеваемость, дружелюбность и т. п. Вопросов с моей стороны было немного: ставят ли оценки, есть ли домашние задания и в каком объеме, что делают в группе продленного дня. Короткие ответы, мало что прояснившие для меня.

Из всего разговора запомнилось только следующее: класс – очень и очень дружный (на этом многократно настаивала учительница), дети – хорошие. Вот только заставить их учиться можно лишь используя жесткую оценочную систему («А иначе учиться не захотят»). Домашние задания объемны и обязательны – «иначе плохо усваивают материал». И конечно же, огромный список «вещей для школы»: канцелярские принадлежности, тетради-альбомы, четыре пары обуви (для школы, для прогулок, для физкультуры в помещении, для физкультуры на улице), несколько перемен одежды и т.п.

«Да, – подумалось мне, – именно с этого списка и начинается отношение к школьному обучению как к чему-то очень трудоёмкому, дорогому и требующему особых знаний особых специалистов». Отдельно учительница настаивала на том, чтобы моя дочь обращалась к ней за помощью при любых затруднениях. Вышла я после беседы с легкой тревогой и надеждой на самое лучшее.

Первое сентября в 4-м классе школы – линейка и поздравления. Дочь прыгает на одной ноге от радости – вот они, подружки, вот она учеба! Только старшего сына моего, который выполнял роль семейного фотокорреспондента, попросили не мешаться под ногами и отойти от сестры. Ну да ладно, в конце концов, что обижаться – правила есть правила. Вечером дома – торт, снова поздравления, ребенок немного растерян, но в принципе, все довольны. Теперь мы разделяем участь большинства соотечественников: ребенок воспитывается по общепринятому сценарию, родителям отведена роль наблюдателей процесса, те же заботы, что и у других семей…

Мальчики и девочки

Буду рассказывать не по порядку. Просто зарисовки красками на сером фоне будней. Мазки крупные и помельче, из которых формируется картина.

 —        Мам, а почему мальчики не дружат с девочками?

—        Что ты имеешь в виду?

—        Ну, дерутся с ними все время, в игру не берут.

У нас в семье два мальчика и две девочки. Играют вместе без деления по гендерному признаку. Что ответить ребенку, не нахожу.

—        Наверно, девочки просто задираются к мальчикам, чтобы те за ними бегали.

—        Ну… – мое предположение явно не удовлетворило пытливый ум.

Через некоторое время продолжение темы:

—        Мама, я решила сама дружить с мальчиками. А то жалко их.

Мальчиков в классе меньше половины, ребенок, видимо, решил встать на сторону угнетаемых. Прошла пара недель.

—        Мам, девочки меня теперь дразнят, говорят, что я влюбилась в мальчиков, поэтому с ними и играю. А я просто играю. С мальчиками интересно, они все время что-то веселое придумывают.

Школьный дневник

Мой разговор с классной руководительницей:

—        Научите ребенка заполнять дневник.

—        ????

—        Ну заполнять дневник. Вести дневник. По правилам.

—        Видите ли, в чем загвоздка, – начинаю оправдываться я. – Я не знаю ваших правил. Значит, вряд ли смогу ей помочь. До поступления к вам мы вели дневник по нашим правилам. Объясните ей, пожалуйста, как это принято делать у вас.

—        Пусть подойдет ко мне на перемене.

Через две недели – тот же диалог между нами, практически слово в слово. В конце него – предупреждение, что с октября за ведение дневника будет ставиться отметка. Выясняю ситуацию у дочери. Та говорит, что на переменах учительница дежурит на этаже, чтоб школьники не бегали, и поговорить с ней она не успевает… Теперь уже я звоню учительнице:

—        Пожалуйста, научите ребенка вести дневник!

—        Ну, знаете ли, дети сами должны это понимать. А вы должны проследить.

—        ????

Продолжения разговора не получилось. Ведь не буду же я, молодая, в принципе, женщина, объяснять человеку старшего меня возраста, кто кому чего должен… Зато для себя я попробовала объяснить, в чем же именно состоит задача учителя.

До сих пор, ориентируясь на личный опыт индивидуальных занятий с дочерью, я считала своей обязанностью передавать ей новые знания, навыки и практические умения. Если она чего-то не сразу понимает, не всегда запоминает или просто не может усвоить в силу разных обстоятельств, то я, как учитель, не пройду мимо, не успокоюсь, пока нужная ступенька образования не будет взята.

Проследить мои учительские способности могли регулярные контрольные работы: научила – ребенок написал их хорошо; какой-то пробел в знаниях – ребенок не справился с заданиями. Что получил ребенок – это оценка проделанной мною работы. Всё просто. Как с репетиторами, которые из любого двоечника сделают хорошиста, а родители еще проследят, чтобы за потраченные деньги их отпрыск получил на контрольной приличный бал.

Только вот почему учитель в классе занимает иную позицию, для меня загадка… А откуда столько неуспевающих учеников, стало яснее: не могут научить. Или не успевают. Или не хотят. Или не знают, как. Ну не в детях же дело?..

В октябре  в классе началось проставление оценок за дневники. Одна девочка сожгла дневник после неудовлетворительного результата проверки его ведения. С ней случилась истерика. Моя дочь получила тоже не пятерку. И вскоре дневник был утерян. Завели второй, поговорили в семье, всячески стараясь не принизить авторитет учительницы и ее требований, о том, что идеальное ведение дневника не такая уж важная для счастья вещь. Через некоторое время первый «страдалец» нашелся, храним дома в архиве…

«Странная»

—        Мне надо с вам серьезно поговорить! – звонит мне учительница группы продленного дня. – У вашей дочери есть определенные странности. По телефону сказать не могу.

—        Что-то случилось?

—        Да нет, просто она странно общается со всеми. Читает, когда все играют. Стоит в стороне, когда все распределяются по парам. Заводит слишком умные беседы со взрослыми. Попроще надо быть.

—        Видите ли, – снова пытаюсь оправдаться за дочь, – она пока ни с кем не подружилась в классе, потому что у всех девочек уже есть парная подружка и к новичку интереса никто не проявляет. Наверно, ей просто трудно влиться в коллектив.

—        И я про то же! Ей трудно влиться в коллектив, она сама по себе существует. Поговорите с ней!

Звоню близкой подруге, учительнице начальных классов. Она меня «утешает» тем, что помочь новенькому ученику найти свое место в классе может только учитель: простроить мостики общения и доверия между одноклассниками, защитить от нападок лидеров, поддержать в неудачах. И вообще, говорит она мне, надо заинтересовать учителя дружбой с родителями. Хорошо относятся к родителю – и к ребенку станут повнимательней.

Пытаюсь подружиться с учительницей, почаще звоню, подобострастно выслушиваю все замечания по учебе. И в какой-то момент понимаю: мне пытаются всеми силами доказать, что домашнее образование навредило моему ребенку, что он не такой как все, потому что родители не очень «как все». Осознать, что на нас смотрят как на сумасшедших, было непросто. Что личное мнение учителей теперь формирует их отношение к дочери и отношение одноклассников – еще сложнее. Однако чтобы справиться с этой реальностью, ее нужно было принять. С этого момента я перестала видеть в учителях нашего ребенка единомышленников и помощников.

За поддержкой и сопровождением адаптации к школе мы обратились к платному психологу.

О дружбе в дружном классе

—        Мама, со мной никто не дружит, – произносит мой ребенок фразу, которую до нее произносили, наверное, тысячи детей на планете.

—        Да?

Начинаю выяснять подробности. Не дружат девочки: к себе не подпускают, в игры принимают только по настоянию учителя, в пару на прогулке не становятся. И вообще – враждуют группировками друг с другом, травят новичка потихоньку.

Бью в набат – звоню классной руководительнице, прошу помочь ситуации. Учительница и воспитательница реагируют однозначно: «Не может такого быть. У нас очень дружный класс, дети хорошие. Ваша дочь придумывает».

—        Мама, а с Дашей тоже никто не дружит, все ее обижают и смеются над ней.

Учитель класса: «Проблемы нет, все дружелюбные и неконфликтные. Поговорите с дочерью, она просто странная».

Директор поддерживает точку зрения своих сотрудников. Дает понять, что наши проблемы мы должны решать сами. Что мы и сделали с помощью психолога – его комментарии по поводу позиции учителей приводить не буду.

«Медлительная»

—        Ваша дочь крайне медлительная. Регулярно весь класс вынужден ее ждать. Поговорите с ней.

Интересно, думаю, о чем идет речь? Наша дочь – красивая и степенная, даже на велосипеде она ездит без суеты. Ей свойственна глубокая концентрация на текущем занятии, а ритм жизни многодетной семьи снимает всякие подозрения в недисциплинированности: надо и уроки успевать делать, и по дому помогать, и на кружки-секции вовремя собираться. Раньше мы за ней заторможенности не замечали. Может быть, налицо стрессовая реакция? Что-то опять случилось со здоровьем?

Выясняется: во время еды нужно молчать и не просить добавку, а то не успеешь покушать до звонка; помогать учительнице по рисованию помыть после урока стаканчики для грязной воды тоже не надо; доделывать работу после сигнала звонка на перемену запрещено – необходимо все прервать и построиться в столовую; даже туалет необходимо посещать быстро и по расписанию…

Ребенок изумлен парадоксальностью ситуации, мы тоже. Важность завершения любого дела и уборки рабочего места воспитывали с младенчества, правила поведения во время еды, включающие неспешную беседу (не с набитым ртом) и внимание к нуждам окружающих – тоже. Что теперь должен сделать родитель? Перечеркнуть все предыдущие воспитательные установки? Признать справедливость новых: нет ничего важнее звонка и молчания за столом?

Школьная столовая

Трехразовое питание в школе оказалось большим испытанием для нашей дочери. А привычка к домашней кухне – еще одним ее минусом в глазах директора. Надо съедать всё, что дают. Надо есть всё, что дают. Надо есть только тогда, когда дают.

—        Можно ей брать из дома йогурт и кушать его на завтрак, потому что от молочных каш ее тошнит?

—        Нельзя, а то другие дети тоже не захотят есть кашу.

—        Можно не заставлять доедать всё с тарелки?

—        Нельзя, а то ребенок останется голодным.

—        Можно тогда класть ей в тарелку только то, что она любит, и ровно столько, сколько она съест?

—        Нельзя, нужно привыкать к общему режиму.

Отказывается подчиняться общему режиму не только наш ребенок, но и многие другие дети. Однако именно нашу дочь постигло показательное наказание: когда в очередной раз она проявляла стойкость характера и не доела с тарелки порошковое пюре с покупной рыбной котлетой, учительница собрала вокруг нее школьников с учителями и прилюдно начала насмешки. Говорила примерно следующее: «Посмотрите на нее! Не может опять доесть! Ха-ха! Капризничает как маленькая». Пристыженный публично и униженный ребенок все доел. На следующий день ее рвало. Еще через день она заболела: понос и слабость, забрали из школы досрочно.

Примерно месяц она нам про случай с обедом ничего не рассказывала – настолько считала себя неправой и «плохой». Когда же я окончательно поняла, что у нее пропал аппетит, а любимая раньше картошка стала вызывать рвотный рефлекс, то смогла подробными расспросами узнать про происшествие в школьной столовой месячной давности.

Возмущенный муж направился к директору. Разговор пересказывать не стану, суть его не нова: ваша дочь все выдумала, такого произойти не могло в принципе, учителя добрые и насильно кушать не заставляют. После общения с другими родителями на эту тему поняли, что не только нас возмущают принципы «здорового питания», но что повлиять на ситуацию невозможно.

А еще поняли, что больше не можем всячески поддерживать авторитет учителей и незыблемость школьных правил в беседах с дочерью (как мы это делали до сего момента). Что нужно научить ребенка бороться с унижением и агрессией.

Кстати, пюре и рыба до сих пор – в списке нелюбимых блюд.

Прошел почти год…

Как реагировать?

На многие школьные ситуации мы не могли найти ответа, правильной реакции и подсказать дочери, что делать. Потому что и сами не знаем, как это можно изменить.

• «Я дочка священника, поэтому мне можно все!» – утверждала девочка – лидер класса, которая долго третировала мою дочь.
• «Почему нам запрещают закрывать двери в туалете? Я не могу туда спокойно ходить, постоянно кто-то врывается, открывая дверь»
• «Мне никак не удается поиграть с одноклассниками, у нас всегда не хватает на это времени: на переменах бегать нельзя, на продленке делаем уроки, на прогулку нельзя брать игрушки. Когда же нам общаться?»
• «Почему Васе поставили тройку за чтение стихотворения? Он начал читать хорошо, его сбили с толку девочки с первой парты, которые стали смеяться над ним. Их выставили за дверь, а он так и не смог вновь собраться с мыслями и прочитать без ошибок. Чем он виноват?»
• «Почему смеются над Димой, который не сразу может сказать, хочет ли он добавку?»
• «Я сильно потею в школьной форме, мне жарко и у меня начинает болеть голова. Почему нельзя вместо рубашки надевать блузку с короткими рукавами или футболку?»
• «Почему учительница не помогает мне, когда я чего-то не поняла или не успела записать?»
• «Почему все боятся директора, даже вахтер и охранник?»
• «Почему нельзя пропустить день в школе, если у нас праздник дома или приехали гости? Почему мои пропуски по уважительным причинам учительница при всех называет прогулами?»
• «Почему в рабочей тетради нельзя делать пометки, зачеркивания и зарисовки? Это ведь МОЯ рабочая тетрадь? И мне так удобнее работать? А учительница говорит, что все записи должны выглядеть как на выставке…»
• «Почему я не могу сидеть за партой с кем мне хочется?»
• «Наш класс грозятся расформировать! Мне страшно. Уже несколько дней кто-то устраивает шутки с одеждой одноклассников – засовывает ее в унитаз. Виновных найти не могут. Если это еще хоть раз повториться – всех выгонят из школы», – со слезами, на грани нервного срыва, потому что неспособна еще заподозрить взрослых в лукавстве.

Вопросы родителей, которые остались без логичного ответа

• Почему нельзя подниматься в класс или в группу продленного дня, когда забираешь ребенка? Почему в принципе родителю запрещен доступ туда, где столько времени проводит его ребенок?
• Почему нельзя при экстренной необходимости забрать дочь с уроков?
• Почему невозможно чуть раньше уйти на каникулы, ведь все контрольные уже написаны, экзамены сданы? (Ответ директора был: «Можно, но не всем. Детям спонсоров только».
• Почему объем домашних заданий превышает санитарные возрастные нормы?

Подруга-психолог прокомментировала эту ситуацию как бесперспективное состязание на тему «Кто для ребенка главный – родители или школа».

Медосмотр

—        Поговорите с дочерью, она отказывается сдавать анализы!

Воспитательница мне позвонила уже после того, как всех учеников без предварительного уведомления родителей отвели на медосмотр в медицинский кабинет при бассейне. Опять ребенок «чудит» – отказался снять штанишки перед незнакомым врачом и не позволил таким образом взять анализ на энтеробиоз. Все дети как дети, послушно выполнили необычные просьбы. И только наша заупрямилась и отстояла свою стеснительность. Ее уговаривали полчаса, угрожали, что не будет ходить со всеми в бассейн и стыдили. Не помогло. Ребенок побледнел, но не сдался.

Я, честно говоря, сразу тоже немного рассердилась на дочь. Ну зачем создавать лишние проблемы – теперь ведь придется самим куда-то бегать за этим анализом. Вечером смотрю в это смущенное лицо и испуганные глаза: «Мама, мне предлагали сделать неприличное! Мне стыдно…». И тут мое сердце перевернулось. Я увидела ситуацию глазами ребенка. А также представила себе еще много возможных ситуаций в будущем, когда дочери придется защищать свое целомудрие и не сдаваться под натиском уговоров…

Ребенка в очередной раз травмировали. Она не хотела больше идти в школу.

Я набрала в легкие побольше воздуха и выпустила пар сначала по телефону на воспитательницу, затем на учительницу.

—        Почему не предупредили заранее? Мы бы подготовили дочь и объяснили, что происходит. Почему не получили письменное согласие от родителей на проведение медосмотра, как того требует закон? Почему запугивали? Почему в принципе ребенок должен выполнять унизительные или непонятные ему просьбы?..

—        Первый раз такое слышу, что нужно уведомлять родителей. Все другие дети прошли процедуру без проблем.

Муж поговорил с директором, нашу правоту вроде бы признали. Но это была последняя моя попытка наладить диалог с классной учительницей. Я тоже со своей стороны поняла, что имею дело со странным человеком, не понимающим детей и не интересующимся детьми.

Успеваемость

Учиться дочери было скучновато. Многое она уже знала, и постоянное повторение усвоенного утомляло. По всем предметам у нее были пятерки. Кроме математики – из-за «грязи в тетради» и неправильных записей, и русского – из-за двоек по ежедневному списыванию. Про это списывание нужно рассказать отдельно. Суть задания состоит в переписывании текста из книги в тетрадь на протяжении ровно десяти минут ежедневно. Без пропусков на выходные, каникулы и праздники. Пропустил – назавтра пишешь уже двадцать минут. В чем цель этого упражнения, не знал никто. Я сделала ошибку, раскритиковав подобный абсурд в присутствии ребенка. Дочь перестала делать это задание, за что регулярно получала двойки. Они-то и повлияли на итоговую оценку.

В конце года мы пересдали итоговые экзамены уже в другой школе. Мне важно было понять реальную картину знаний у ребенка. Результат – одни пятерки.

Учительница сокрушалась: «Такая способная девочка! Ей бы еще чуть-чуть постараться, подтянуться! Ей надо работать над своим характером – слишком упрямая. Мы бы могли сделать из нее отличницу, посылать на конкурсы, а у нас не получилось… Ей ни в коем случае нельзя учиться дома – с ней нужно пожестче и поменьше поблажек»

Мой ответ: «Я не в претензии на вас, что у вас не получилось. А характер дочери мне нравится, крепкий такой характер».

Детское счастье

Ребенку нравилось ходить в школу. Почему? Там была пара учителей, которые ей оказались близки. Там она научилась подстраиваться под правила, не теряя себя. Научилась заводить дружбу и избегать ненужного общения. Там она узнавала много нового, необычного, интересного. Туда ее возил на машине любимый папа, с которым они проводили вместе утро на кухне и молчали душа в душу по дороге. Там она вкусила свободу без родительского присмотра и поддержки.

Еще обрела любимую учительницу – по рисованию. С длинной косой и тихим нравом. Весь прошлый год говорила, что в будущем хочет стать художником.

Воспитатель группы продленного дня заплетала дочь и делала прически с «колоском».

Был изумительный поход на байдарках осенью, с приключениями и песнями. Был лыжный поход весной. Они праздновали Рождество и Пасху, играли в игры, смотрели спектакли, выступали на конкурсе пения и участвовали в олимпиадах.

Там она научилась врать. Потихоньку, от безысходности, от физической усталости. Конечно же, на темы сделанных или заданных уроков. «Ничего не задали. Не успела записать. Вся домашняя работа сделана на продленке». Школьные задания делались с утра до позднего вечера – иначе перелопатить их объем было невозможно. А еще ведь была музыкальная школа, обязанности по дому…

Там она перестала интересоваться взрослыми, научилась уходить за стены внутренней крепости. Пустой взгляд, бегающие глаза, уклончивые оправдания и недоверие к попыткам подружиться. Взрослые – это другие. Не наши. Наши – это ровесники. Да и то не все. Только девочки. Да и то не все. Социальная адаптация тюремного вида.

Там она научилась гнуть свою линию. Когда выгодней – подстраиваться под позицию родителей. Когда нужно – всеми силами выполнять требования учителей. То к одним примкнет, то к другим – везде преследуя эгоистичный интерес.

Конец

Реакцией директора за сообщение мужа о том, что мы забираем дочь из школы был вздох облегчения: «Ну и слава Богу…» Видимо, не сложились отношения. Или мы не вписались в систему. Или ребенок был уж слишком неудобным. Гадать бессмысленно. Напомню, что мой муж – школьный учитель со стажем более 15 лет. Я – домашний учитель моего ребенка на протяжении трех лет. Видимо, на нас не подействовало волшебство золотой пыли, которая пускается в глаза родителям при рассказах о школьном образовании.

Скорее всего, дочь подспудно ощущала наши с мужем настроения к концу учебного года. Весь май она не носила школьную форму. Все время жаловалась на усталость. Говорила, что больше не хочет ходить в школу, несмотря на любимых учителей и ожидавших ее в классе подружек.

Апофеозом всей этой истории стал выпускной праздничный день 30 мая.

Все ученики приехали в школу нарядные. Торжественный концерт для родителей и вручение памятных подарков. Теплые слова и комплименты витают в воздухе. Чудесная погода и настроение всеобщего благодушия. В дверях школы меня встречает дочь (родители приглашены к полудню). На ней теплая зимняя юбка, черная, в шотландскую клетку, на один размер больше (друзья отдали на вырост), не парные белые носки разной высоты, белая блузка и что-то лохматое вместо прически. И кроссовки. Самоощущение наипревосходнейшее – ребенок предвкушает грядущее освобождение. Я останавливаюсь и начинают плакать сквозь улыбку. Выражаю формальное удивление нарядом, больше всего поражаясь, как ей удалось незаметно для меня ускользнуть из дома в таком виде. Обнимаю. И вместе идем на концерт. Я тоже чувствую дыхание освобождения…

Ради чего

написано это эссе? Поделиться, как нам было трудно? Но жизнь состоит из трудностей в принципе. Не было бы этих – встретились бы другие. Рассказать о том, какая плохая школа? Но школа вполне обычная, советского формата, есть и гораздо хуже. Передать равнодушие директора и учителей к нашему любимому ребенку? Но мы вовсе не рассчитывали кого-то очаровать и не искали для дочери нянек. Для меня самой было неожиданностью сквозящая в строках горечь: не сложилось. Не получилось нам ходить в школу, хотя так хотелось и так готовилось. Для кого-то все вышеописанные истории могут показаться ничего не значащей чепухой – разве стоит из-за этого забирать детей на домашнее обучение? Кто-то посоветует сменить школу и будет уверять, что в другой все будет по-другому. А мы не можем водить ребенка в то место, где его унижают, пусть иногда и не со зла. Не согласны принять «пользу» многих школьных методов формирования характера. Не понимаем, зачем нужно так явно и целенаправленно отстранять родителей от образовательного процесса. Не хотим, чтобы наши дети были к 17 годам такими же растерянными и испуганными перед жизнью от невозможности понимания собственного места и предназначения в ней, как сегодняшние российские выпускники. Не считаем, что банальные школьные знание должны вкладываться в детские головы такими титаническими усилиями и временными затратами. Образование нужно получать как-то по-другому. А как? Вы знаете? И где?..

Апрель 2013 года