Впечатления от интервью И.М. Чапковского в прямом эфире   «Детского радио» — в заметке Familyeducation.ru  «Знакомьтесь: СО».

Ниже приводится отредактированная стенограмма интервью.

Александр: Тема сегодня интересная для меня и, надеюсь, для вас: домашнее обучение. Итак, прошу любить и жаловать: основатель движения родителей, практикующих семейное образование, Игорь Моисеевич Чапковский. Здравствуйте, Игорь Моисеевич.

Игорь Чапковский: Здравствуйте, Александр.

— Чем домашнее обучение отличается от привычного, обычного, школьного?

— Ну, прежде всего тем, что ответственность за результаты обучения берут на себя родители, берут ради того, чтобы получить свободу в этом обучении и, конечно, для того, чтобы обеспечить свободное развитие своих детей.

— Я хочу всем нашим радиослушателям сказать, что мы с Игорем Моисеевичем Чапковским перед эфиром пообщались, и я понял, что такие родители, как Вы, мой уважаемый гость, могут заменить всех учителей на свете — по образованию, по знанию предметов, в том числе. По тому, как Вы говорите, как излагаете, видно, что Вы преуспели во многих науках. Но ведь родители родителям рознь. Есть такие родители, которые сами на двойки закончили школу, и вот в этом не преуспели. Как они будут обучать своих детей, если оставить их дома, я имею в виду учеников, школьников?

— Вы знаете, я буду Вам отвечать не потому, что я предполагаю, а исход из своего опыта. У нас есть очень яркий случай. Мама и папа — жители строительного общежития, из тех, кого в советское время называли «лимита». У них двое мальчиков. Старший мальчик — тихий, хороший, — попал в некие трудные обстоятельства, по здоровью, и мама в четвертом классе обнаружила, что он не умеет читать.

— Хорошо, что не в десятом!

— Да всякое бывает. Мне приходилось проводить консультации с детьми, крайний случай неумения читать был в восьмом классе. Ребенка переводили, он был для школы вполне приемлемый ребенок. Переписывать текст он мог, а читать вслух — нет… Но не будем отвлекаться на слишком сложные истории. Я хотел ответить, что мама и папа, будучи строительными рабочими, то есть людьми невысокого уровня  образования, сами обучили и вот этого старшего мальчика, и второго мальчика. Причем мама, у нее с первым мальчиком трудности были с учебой, с ним училась буквально до одиннадцатого класса вместе. После того, как он получил аттестат, у него был достаточно долгий перерыв, и, когда ему было, по-моему, уже двадцать три года, он сказал: «Я хочу учиться дальше». Сейчас он учится на четвертом курсе института.
Так что я хочу сказать? Главное в семейном образовании не в знаниях родителей как таковых, более того, когда мы сами начинали (Вы слишком высоко и скоро оценили мои знания как очень высокие), когда мы с женой начинали этот эксперимент, хотя и она и я учились хорошо, но химию, биологию мы забыли, но мы же взрослые люди, мы решили, что мы будем учиться вместе с нашими детьми. Мы начинали с нашим мальчиком, потом — с нашей девочкой. И учиться вместе, оказывается, существенно более эффективно, чем становиться в положение профессора, такого небожителя, который сейчас вложит все в уши ребенку. Я возвращаюсь к Вашему вопросу и отвечаю: препятствием является не незнание родителей, я не встречался с тем, чтобы незнание мешало (это по опыту уже сотен семей) получить хороший результат в образовании собственных детей. Мешала нерешительность, мешала попытка свалить это на кого-то другого, отступить перед трудностями, а вот этот крайний пример — я его часто люблю приводить — показывает, что эта уверенность в том, что если папе и маме, скажем так, даны эти дети, то даны и силы на их воспитание и образование.

— Послушать Вас — надеюсь, к концу этого часа я стану сторонником семейного образования… На первых минутах нашей беседы пришло структурированное письмо, даже неожиданно, что человек так заранее подготовился: «Сын за полтора года окончил начальную школу, впечатления такие: первое — семейное обучение школе не нужно, второе — что с нами делать школе, никто не знает, третье — индивидуальностью и личностной направленностью в школе и не пахнет». Вот так. Вот такое письмо мы получили, спасибо скажем Татьяне Зориной. Как-то прокомментируйте, а потом уже к вопросам перейдем.

— Ну, Татьяна описывает одну из главных трудностей семейного образования. Для того чтобы разобраться, разделим: есть трудности самого по себе образования, я их называю физиологические, то есть то, что происходит дома, и есть трудности как противоположность физиологии — патология должна быть на самом деле — это внешние. Дело в том, что образование — это процесс, который состоит из самого по себе обучения и аттестации. Аттестацию те, кто учит, не могут производить. Ее должны производить специальные аккредитованные учреждения. И вот, собственно, с ними-то основные трудности, которые Татьяна описывает, и возникают: что значит «незаинтересованность в детях»? Люди, которые называют себя педагогами, фактически, халатно выполняют свои обязанности. Если ты педагог — тебя должен интересовать каждый ребенок, по смыслу этой профессии.

Дальше — административная система. Новый закон 1992 года («новый» относительно советского закона) предусмотрел (я не буду детально говорить), в принципе, возможность обучения в школе и возможность обучения в семье. Там, в законе, прямо прописано, что право выбора — в семье или в школе учить ребенка — принадлежит родителям. Закон на стороне родителей. Но у нас иногда де юре и де факто (de juro и de facto), и достаточно часто, какую бы область мы не начали копать, — они очень сильно различаются. Вот за это «свое право», законное, — учить своего ребенка — мы должны, к сожалению, бороться, — в первую очередь, в области аттестации. Вот то, о чем пишет Татьяна.

— Я слушаю Вас и подозреваю, что и учителя-то не все знают, и директора школ не знают о тех законах, о которых Вы говорите и знаете.

— Ваша подозрительность в данном случае находит точное подтверждение в нашей жизни. Есть директора, которые и знают, и поддерживают — я Вам могу сказать, поскольку я таковых знаю, и не одного. Но в большинстве случаев, когда узнают родители об этой форме обучения, даже в Москве, и приходят к директору школы, то слышат: «Что? Вы? Сами?» И первый аргумент: «Да как вы можете, вы непрофессионалы!» Я на это хочу сказать: в Законе «Об образовании», в Семейном кодексе прямо прописано, что главными людьми в образовании и воспитании, которые определяют, что полезно и что вредно для ребенка, являются родители. Это прописанное правило, то есть закон хороший, плоха практика.

— Игорь Моисеевич, смотрите, что я понял пока: у нас, у каждого родителя, есть такая возможность, которая предусмотрена Конституцией России, — детей обучать дома. При этом они должны каким-то образом, состоять, скажем так, «на учете» в школе. Я Вас правильно понимаю или нет?

— Не совсем. Российская Конституция прямо прописывает (это статья 43 «Об образовании», 5-я часть ее), что Российская Федерация поддерживает разные формы обучения.

— Какие конкретно?

— А какие конкретно «формы образования и самообразования», в Конституции, естественно, не прописывается, они есть в Законе «Об образовании».

— По закону мы знаем, что родители имеют право на то, чтобы обучать детей, тем не менее в школе ребенок должен числиться. Дома обучается, а в школе числится.

— Семейное образование, как правило, реализуется таким образом: родители заключают договор со школой, этот договор прописывает их отношения. Здесь придется уже некоторые детали назвать. «Домашнее обучение» — бытовой термин, а различаются следующие формы: экстернат, семейное обучение и домашнее. Про домашнее обучение давайте забудем, с точке зрения юридической, хотя один раз скажем — домашнее обучение было и в Советском Союзе, и давалось оно по списку болезней, которые в основном описывали словосочетание «инвалид детства».

— И учителя приходили на дом?

— Учителя приходили на дом, школа получала 12% дополнительной для этих учителей доплаты, и это касалось больных детей. Теперь обучение в семье может иметь форму экстерната, может иметь форму семейного образования. Отличаются они принципиально тем, что семейное образование строится на договоре родителей со школой, и учащийся, получающий образование в семье, входит в контингент школы. Экстернат — более свободная форма.

— То есть семейное образование — то, о чем мы сегодня говорим.

— Семейное обучение — получение образования в семье.

— Так, ясно, хотя бы с этим разобрались. Подключаем радиослушателей к общению с Вами, Игорь Моисеевич. Послушаем Татьяну.

— Татьяна: У меня вопрос: как родители (я разведена) решают вопрос о семейном образовании? Я хотела — именно потому, что я одна, я отказалась от семейного образования для своих детей. Потому что это невозможно — и тянуть ребенка, и тянуть семью… Хотя я действительно сторонница этой формы обучения…

— Александр: Вопрос ясен, да? Если человек одинокий, то тут уж не знаю, как он может один давать ребенку семейное образование…

— Нет, опять отвечу по опыту. Один, примерно, случай на сорок семей — есть мамы-одиночки, которые выбирают для своего ребенка семейное образование. Они по разным причинам есть — либо какая-то помощь есть от старшего поколения, от дедушек-бабушек, либо в семье есть старшие дети, которые могут поддержать, но такие случаи не исключаются. Вот у Татьяны, которая задала сейчас вопрос, мужа нет, а иногда бывает так, что родственники являются активными противниками этой формы обучения. Так что наличие единственного родителя не является преградой для семейного образования. Я хочу сказать, что принятие решения о переходе на семейное обучение требует взвешивания, действительно, имеющихся у семьи ресурсов, и прежде всего, конечно, психологических, а не только финансовых (это вообще третьестепенная часть) и материальных. Вот, например, живет семья в однокомнатной квартире, старший ребенок дорос до школы, хотят его учить — надо же ему обеспечить учебное время! А с двумя младшими мама еле справляется — они, конечно, не дадут учиться. Выбор семейного образования — это серьезный выбор определенной такой, скажем, траектории жизни на какое-то достаточно продолжительное время.

— А разве не нужно при этом находиться родителю дома, то есть не работать?

— Нет, конечно. Более того, мы стали наш опыт предлагать (мы — это я и моя супруга Валентина Григорьевна), когда обнаружили одну вещь: когда наш мальчик перешел на вторую ступень, мы обнаружили, хотя не ставили такой цели, что он умеет самостоятельно учиться. Это было открытие, после которого мы решили, что эта форма обучения жизнеспособна, то есть родители не должны быть учителями по всем предметам. Поэтому здесь я хочу обратить внимание — очень часто мы абстрактно ставим вопрос: как научить ребенка самостоятельно работать? Правильнее ставить так: в какое время можно научить его самостоятельно работать и сколько времени уйдет на то, чтобы научить ребенка добывать знания из книжки. У нас на это есть свои ответы из опыта жизни.

— И что же это за опыт? Или давайте мы таким образом поступим, потому что опыт — это, видимо, вся жизнь Ваша… И, кстати, очень много вопросов до эфира мы получили с нашего сайта. Оксана пишет: «Как научить ребенка самостоятельно делать уроки, решать школьные проблемы?»

— В начальной школе, мы говорим, образовательная задача очень простая: научить читать, считать, писать. Но есть ограничение: сделать это надо, не повредив интереса к учебе. Почему мы очень хотели своих детей учить дома? Мы знали выдающуюся статистику: ко второму-третьему классу главный праздник у детей: «Училка заболела!». Вот этого нам очень не хотелось.

— А еще бывает — к концу первого класса ребенок разучивается писать.

— И такое тоже случается, то есть образовательная система приносит не плоды, а разрушение. Главное, чего не хотелось (а мальчик наш был такой продвинутый, он сам научился в пять лет читать, в первом классе читал Диккенса)…

— У вас какая-то суперталантливая семья, гениальная!

— Не в этом дело…

— А кем он стал, кто он сейчас по профессии?

— Он занимается экономикой.

— Что, говорит об экономическом кризисе, о финансовом кризисе — когда все закончится?

— Семейное образование поможет преодолеть кризис, я Вам могу сказать определенно…

— К концу этого года уже?

— Нет, оно поможет преодолевать кризис каждый день, потому что это упражнение в серьезном деле. Поэтому я и советую родителям побыстрее становиться серьезнее. Возвращаемся к вопросу. Мы обнаружили следующее: научить читать, считать, писать надо при одном очень важном условии — не потерять естественного интереса к познанию мира. Интерес к познанию мира — он заложен в каждом ребенке. Ребенок все время растет и познает. И этот вот естественный интерес к познанию мира и является индивидуальным фундаментом образования. Если этот фундамент разрушен, то ничем его заменить нельзя. Это будут всё карточные домики: через авторскую программу, не через авторскую. Если он сопротивляется, это значит, нарушен интерес к познанию. Знания — это не то, что можно вколотить в голову. Лучше использовать естественный интерес к познанию мира.
Итак: в начальной школе главная задача — сохранить естественный интерес к познанию мира, научить читать-считать-писать. Что сие такое? Это образовательные инструменты. Следует после этого естественный вопрос: как научить ими самостоятельно пользоваться? И вот наш опыт: пятый-шестой класс — два года — уходят на то, чтобы научить ребенка самостоятельно извлекать знания из книжки. У кого-то два года уходит, у кого-то три. К седьмому-восьмому классу эти дети способны читать учебники и извлекать из них знания.

— Вы знаете, радиослушатели, наверное, зададут Вам тот же вопрос, что я себе сейчас задаю, вернее, Вам мысленно: а что же такого Вы делаете, ведь все равно ребенок должен аттестоваться в школе, то есть оценки ему должны ставить школьные педагоги. Ведь есть какая-то программа, выбирает учитель все-таки, или школа, или родитель?

— Дело в том, что есть простая логика. Слушающие нас (если таковые есть) сторонники школьного образования не понимают и воспринимают в штыки, но есть простая вещь: кто учит, тот и выбирает программу. Более того, если мы опять вспомним Семейный кодекс, то согласно нему родители лучше знают, что ребенку полезно, а что вредно. Понятно, что эти программы (тут я не хочу вдаваться в юридические тонкости) и действующее законодательство в области образования дают именно этот ответ: возможности выбора программ очень широки. Школа, которая аттестует учеников по предметам, практика ее такова, что учитель имеет дело с классом. Он знает, как провести открытый урок, как провести городскую или районную контрольную, собственную контрольную с классом, но я часто видел, что провести индивидуальное занятие с ребенком — многие учителя не знают как! Они привыкли работать с классом: там есть своя специфика и такое усреднение личности. Родители хотят воспитать своего ребенка. Они знают его особенности: и его восприятие, и утомляемость, и они действительно могут подобрать то, что для него лучше. Тем не менее есть некоторые итоги, они называются «выпускные экзамены». Это экзамены в девятом и в одиннадцатом классах. Здесь требования выставлены государственные, и они могут быть ориентирами для родителей. Это те барьеры, которые все равно придется преодолевать. В программе есть обязательная часть — то есть предусмотренная, и государство регулирует, что является частью обязательной, а что можно выбирать.

— Я-то думал, что если уж семейное образование, то оно до конца семейное: я выбираю программу, а педагоги оценивают мои знания. Но по каким критериям — непонятно. И все, что я считаю нужным, я могу дать моему ребенку (если мои мозги не зашорены этими представлениями): вот я считаю, что у меня ребенок творческий, он учит литературу, английский, французский, чуть-чуть биологии и чуть-чуть химии, немножко — только чтобы знать, что такое аш два о.

— Такой свободы, конечно, не дано, есть понятие «содержание образования», и это отдельная тема. Содержание образования нам досталось, в основном, от Советского Союза, и утверждалось оно на Совете министров, и было оно политехническим. Советское образование имело три фундаментальные характеристики: обязательное, единое (чтобы якутский мальчик мог поступить в МГУ — этим объясняли коммунисты то, что оно должно быть «единым», без национальных и прочих особенностей) и политехническое. Была четвертая характеристика, — еще оно называлось «трудовое». Так вот, это политехническое образование нам досталось по наследству, пересмотрено, по большому счету, не было, и система этого политехнического образования является определенным навязчивым фактором, ограничивающим такую полную свободу, которая Вам представилась при изучении просто термина «семейное образование».

— Да, мне так показалось. Мне так хорошо стало на душе — надо же, сколько у нас прав, оказывается, есть! Все-таки, на что мы имеем право и на что имеет право школа? Что она должна, по идее, по закону требовать от родителей, которые выбирают такую форму обучения?

— Регулируются эти отношения договором. Это персональный договор между родителями и школой.

— Есть какая-то «рыба»?

— Примерный текст договора есть обычно в тех управлениях образования, в которых существует эта форма, в Москве во всех управлениях образования есть.

— По-моему, ее тщательно скрывают… Мало кто знает о ней.

— Просто мало кто знает, что можно вообще детей учить в семье. Если встретить такого среднестатистического прохожего, он, когда подойдет к ребенку, спросит: «А в каком ты классе? В какую ты школу ходишь?» И если вдруг услышит: «Я в школу не хожу», — то спросит: «А ты что, больной?» — вот это стандартный разговор. То есть большинство людей настолько привыкли к вот этому «подарку», называемому бесплатным обязательным образованием, и внутренне, конечно, люди согласны, потому что дело непростое — учить своего ребенка, и я думаю, что всегда большинство родителей будет ориентироваться на образовательные учреждения.

— Это большинство…

— Почему мне хочется поддержать семейное образование? Потому что есть небольшое, конечно, количество (я не буду его оценивать, у нас есть свои наблюдения по этому поводу) родителей, которые готовы и ум, и волю, и время вкладывать в своих детей. И вот этим родителям надо создать благоприятные условия. А образовательная система их объявляет чуть ли не сумасшедшими. Многие родители уже два-три года обучают своих детей, получают прекрасные результаты: дети начинают меньше болеть, развиваются хорошо. Дедушки-бабушки так с подозрением смотрят, а близкие знакомые удивляются: уже три года — ну, наверное, что-то с головой не в порядке, до сих пор жизнь не убедила, что надо вернуться к старой системе.

— Игорь Моисеевич, у нас с Вами сейчас будет уникальный шанс выпить чайку, отдохнуть во время рекламы…

… Мы тут не можем наговориться с моим гостем, и я уже признался Игорю Моисеевичу Чапковскому, что чем больше мы говорим, тем меньше я всего понимаю про эту форму обучения. Складывается какая-то мозаика, но все-таки, мне кажется, корректировка потребуется не в одной программе. Поэтому давайте сразу отправим всех, кто не получит ответ на свой вопрос в нашей программе, на ваш сайт.

— Пожалуйста: www.familyeducation.ru, или в поисковой системе можно набрать мою фамилию или словосочетание «семейное образование»: наш сайт, как правило, сразу выпадает первым.

— Возвращаясь к самому главному: то, с чего начнет любой родитель, придя в школу — с договора. Мы придем и скажем: «Мы по «Детскому радио» слышали — великий человек рассказал, что я имею право какую-то часть взять на себя, и обучать своего ребенка». Сейчас мы с частями разберемся, но прежде давайте с договором. Итак, что это за договор и где его взять?

— Во-первых, у нас на сайте он выложен, типовой договор родителей со школой о переходе на семейное образование.

— Уже хорошо…

— Далее: если вы в Москве, то особых проблем у вас не будет: все окружные управления образования знают об этой форме, и, более того, есть целый ряд округов, где назначены в управлении образования специалисты по семейному образованию, которые, как правило, защищают интересы родителей.
Что касается периферии, она отражена в теме форума на сайте, и сама тема вам скажет, как дело обстоит на периферии. Тема называется «Школьные войны». Если в Москве, скажем, надо преодолеть внутренние психологические проблемы, просто решиться на это дело — оно необычное, более того, большинство людей больше любят безответственность, чем ответственность, и всякую ответственность, которую можно кому-то можно передать, да еще за бесплатно — всегда этим хочется воспользоваться. Если сам ребенок или рассмотрение действительности вас не приводит к тому, что надо решиться на эту форму обучения, то в Москве достаточно легко найти школу, которая будет Вас поддерживать, и разумного и заинтересованного директора.

— Тут надо найти директора и школу, не все школы пойдут на это, я так понимаю?

— Знаете, мы находим более редкие вещи — скажем, белые грибы, и тратим на это много времени. Можно для ребенка постараться. Ясно совершенно, что это несвободный вариант. В каком смысле несвободный? Хотя закон прописывает, но системно он ничем не подтвержден. Система досталась нам по наследству от Советского Союза, и она вся настроена на то, чтобы поддерживать ту, единственную, форму обучения. Хуже дело, конечно, если вы находитесь вне Москвы. Целые регионы есть (регион как субъект Федерации), где нет ни одного человека, в которой учат своего ребенка дома.

— Потому что не знают об этом, да?

— Не только не знают. Может, и знают, но на это довольно трудно решиться. Прочитайте на сайте — я не хочу называть сейчас регионы, где прямо прописано: человек пришел, и сказали: «В нашей области вы первые, кто решил своего ребенка обучать в семье». Даже лыжню проложить по первому снегу тяжело, там приходится прикладывать огромные усилия.

— «Детское радио» слушает почти уже вся страна, я думаю, мы будем услышаны, в том числе нас услышат и те люди, которые заинтересованы в этой теме: может быть, кто-то, как и я, откроет для себя такие возможности. Радиослушательница в эфире. Добрый вечер, Мария.

— Мария: Здравствуйте. Вопрос у меня такой. Дети, которые так учатся, какова их коммуникабельность?

— Александр: Очень интересный вопрос. Мне самому интересно, как они потом врываются в этот мир, который, вроде бы как оторван от них?

— Я могу опять ответить по опыту, по оценкам тех людей, которые не стоят на нашей стороне, педагогов, которые принимают у детей-семейников школьные аттестации. Я потом разговариваю с ними: «Как вам наши дети?» — «Они вербальны и свободны в выражении своих собственных мыслей». Вот обычно те характеристики, которые выделяют далеко не сторонники семейного образования. Что касается общения со сверстниками, был случай: у мамы было трое детей, двое старших уже учились и последняя девочка тоже была ею переведена на семейную форму обучения. Мама была ваша коллега, корреспондент, ее подружки-корреспондентки кинулись к этой девочке и стали спрашивать: «Как же ты тоже уходишь из школы? А как же друзья? Сколько у тебя человек в классе?» Она говорит: «У нас в классе, кроме меня, еще двадцать восемь человек, и я дружу только с одной девочкой. До двадцати семи остальных мне дела нет». Могу сказать, что дети-семейники (в Москве, конечно, а не на периферии, где на субъект Федерации — один-два ребенка, да еще в разных городах) дружат между собой, и, что меня особенно радует, у них именно подлинная дружба. Почему? Они встречаются небольшими группами по пять-шесть человек, то есть общение между ними происходит в группах, где можно поддержать такие вот индивидуальные отношения. Есть в психологии понятие малой группы — оно определяется тем, что люди удерживают межличностные отношения. Когда становится больше шести-семи человек, люди уже начинают объединяться в какие-то группировки: это — группировка Вани, это — группировка Мани. Что происходит в классе? В классе происходит обезличивание. Есть сильные, есть средние, есть слабые, или по каким-то иным характеристикам, но волей-неволей человек, даже самый способный педагог, с широким сердцем — он не может тридцать индивидуальностей, да тем более одновозрастных, удержать в сознании. Что могу сказать? Дети-семейники (речь идет, конечно, о старших школьниках, девятых-одиннадцатых классов), сдавая экзамены в обычных школах, хорошо ориентируются в этом пространстве, понимают своих сверстников, в том числе тех, кого они видят впервые. В целом могу сказать, и просто считаю очень важным замечанием: почему-то никто не задумывается, что такое одновозрастная среда. Это исключительно искусственное объединение, которое объективно порождает агрессивность. Почему? Потому что каждый человек хочет сохранить индивидуальность.

— Принцип сравнения, социалистического соревнования?

— У каждого человека хотя бы сохраняется свое лицо. Если еще в этом одновозрастном сообществе еще и ходить в одинаковой форме — еще дальше обезличивание — это будет порождать стремление сохранить свою индивидуальность. С помощью сережек, кулака и ссылок на то, что «я приезжаю на икс пятом, а ты — только на седьмом жигуле».

— Сейчас я предлагаю всем нашим радиослушателям напомнить о Ваших заслугах, а потом мы продолжим.
(Звучит «Визитная карточка», см. выше).

— Итак, возвращаемся в студию «Детского радио». Игорь Моисеевич, мы с Вами договорились таким образом поступить: давайте попробуем на те вопросы, которые у нас уже есть, коротко ответить. Надежда спрашивает: будут ли после домашнего обучения брать в другие учебные заведения?

— Да. И даже когда дети уходят с этой формы обучения по каким-то причинам, переходят обратно в школу, они имеют преимущество, особенно после пятого класса, в том, что они умеют самостоятельно учиться.

— Прекрасно. Возвращаясь к вопросу о социализации и неконфликтности таких детей и способности общаться со сверстниками и ровесниками, просто хотелось бы сразу спросить вдогонку: когда они поступают в институты, университеты, другие учебные заведения, не происходит ли здесь какой-то ломки психологической, это же все-таки коллектив?

— Абсолютно нет, более того, у них есть определенное преимущество. Его мне сформулировал мальчик, который учился на этой форме с девятого класса, он поступил после одиннадцатого в строительный университет. Я говорю: «Ну как?» — «Я же в девятом классе сдал двенадцать экзаменов, в одиннадцатом классе (тогда еще был длинный список) — семнадцать экзаменов, мне эти студенческие экзамены совершенно легки!» Он уже закончил институт, он имел вот это преимущество: сдавать экзамены чужим людям. А вот это, по сути, ставило его в преимущественное положение в группе.

— Понимаю Вас. «Как это будет котироваться в нашем государстве?» — спрашивает Анна. Наверное, имеется в виду как раз та форма обучения, о которой мы говорим… Так как это будет котироваться? Я не знаю, что имеется в виду.

— Я Вам отвечу так: что такое государство? Мы сталкиваемся с государством, скажем так, в виде чиновников разного уровня. Государство в виде своей законодательной власти одобрило эту форму, более того — в Москве, во всяком случае, в соответствии с законом города Москвы, родители, обучающие своих детей в семье, получают компенсацию, то есть государство поддерживает эту форму еще и материально. То, что где-то Вы будете в лице директоров школ или чиновников встречаться с какими-то эмоциональными оценками — это их личное мнение, это не мнение государства. Это возможность людям говорить безответственные слова, которые они говорят по поводу незнакомой им ситуации.

— Вспоминается сразу фраза: «Какие родители, такие и дети». Когда начинаешь выяснять отношения с администрацией школы, так и хочется ответить: «Какие учителя, такая и школа!» Мой личный вопрос (извините за то, что использую служебное положение): можно ли начать со второго, с третьего, с пятого, с десятого класса обучение на дому?

— По закону не ограничивается ни экстернат, ни переход на образование в семье номером класса. Это по закону. На практике когда чаще это происходит? Есть родители, которые имеют какой-то горький, как правило, опыт, а не то что вникание в систему, и они уже вот начинают беспокоиться перед первым классом. Вторая волна идет при переходе в пятый класс: там начинаются проблемы, формулируются они так: «У нас такая чудесная учительница была в начальной школе, вот перешли сюда — и вот из пяти учителей двое совершенно неприемлемы для нас, поэтому мы решили переходить». Или приходят родители, которые терпят, терпят, терпят, и вот где-нибудь там в восьмом классе говорят: «Ну всё, он же ничего не знает, а вот в следующем году уже надо сдавать выпускные экзамены!» Как правило, хотя и не всегда, это бывает уже поздно.

— И вдогонку, опять-таки, нас спрашивают: «Вы так о частях и не поговорили». Имеется в виду вопрос, видимо, о том, какую часть должна контролировать школа, то есть она должна диктовать какие-то условия, я имею в виду прописывать: что вот, допустим, химию — до десятого класса — вот такую, физику — вот такую?

— Давайте в детали не будем вдаваться, а определим по сути. Отношения определяются договором. Поэтому — как договоритесь, законом узких рамок не ставится, а эти рамки возникают только из личных симпатий или антипатий завуча или директора школы.

— Лариса спрашивает: подскажите какие-нибудь приемы мотивации детей для семейного обучения, чтобы учеба была не из-под палки, а в радость. Но здесь и для школьного обучения тоже пригодится.

— Здесь как-то телега и лошадь перепутаны. Форму обучения выбирают родители. Дети даже и понять-то не могут, что за форма обучения. Мотивации — это мотивации родителей — готовы ли вы трудиться в этой области ради своего ребенка.

— Это ж надо понять — как трудиться. Вы говорите: самое главное — когда ребенок со временем научается познавать и хочет сам познавать. Это самое главное, да?

— Да. Вы знаете, мы пытаемся как-то формализовать некоторую главную составляющую, которую нам не удастся формализовать. Называется она «родительская любовь». Она, конечно, есть у всех, но масштаб ее разный. Если на фоне этой родительской любви есть, допустим, очень большая заинтересованность в карьере или, скажем, необходимость просто обеспечивать жизненное существование, то о семейном образовании говорить не приходится. Пока то, что я вижу, хотя бы один родитель, и чаще всего это (мы знаем эту пропорцию между папами и мамами) мама. В ее сердце желание учить своего ребенка должно стоять на первом месте. Если это есть, то формальные обстоятельства, и даже порой тяжелые преграды, которые возникают из отношений с внешним миром, будут преодолены.

— Будем верить в это и также поверим в то, что Виолетта наконец-то дозвонилась к нам. Виолетта, добрый вечер.

— Здравствуйте. Дело в том, что я преподаватель испанского языка уже более двадцати лет. А ребенок у меня сейчас в первом классе. Поэтому меня интересует: я как бы в высшей школе, а ребенок столкнулся с начальной школой. Скажите, пожалуйста, на какие образцы на Западе: в Испании, во Франции, в Америке,  вы ориентируетесь, — насколько там распространено семейное образование, именно на начальном этапе: до одиннадцати-двенадцати лет.

— Спасибо за вопрос. Попрошу отвечать коротко.

— Коротко отвечу так: единственная страна, где есть именно миллионы (начинали, правда, в этой стране так же, как и мы, во второй половине 1980-х годов) семей, обучающих детей в семье, — это Америка. А в Европе есть даже страны, где семейное образование запрещено, и есть такой абсурд и репрессии — это в Германии (называется это «школьная фобия», и помещают детей, которые не хотят ходить в школу, в психушки, статья про случай такой у нас на сайте приведена). Не надо воспринимать Европу и Запад как то, на что мы должны ориентироваться, я уж не говорю про страны третьего мира, их образовательные системы нас особенно не интересуют. Могу сказать следующее: у нас на сайте рассказано об опыте человека, гражданки России, которая живет в Ирландии, она рассказала, как там это делается. Там вообще не надо ни за что бороться, вы просто письменно заявляете, что будете ребенка учить дома. Его посмотрят в пять лет, потом посмотрят в девять лет. Если у вас все в порядке (у них есть система оценок), то вы продолжаете дальше. Несколько строже, например, в Англии. Вы тоже будете учиться сами, но вы должны подать в департамент образования расписание занятий с ребенком, и чиновник может прийти к вам и проверить, занимаетесь ли вы в это время со своим ребенком. И вот если вы не занимаетесь, у вас могут начаться какие-то дискуссии на эту тему.

— То есть Вы импортируете опыт некоторый?

— Оттуда? Конечно, нет! Просто о нем надо знать.

— То есть Вы на своей базе, на российской?

— Только на своей.

— Ясно. Еще вопрос, следующего содержания: что Вы думаете про вальдорфские школы?

— Ну, что там думать? Есть опыт: детские сады удачны, а школы — нет.

— Еще вопрос от Анны, у нее пять детей. Каковы основные трудности семейного обучения, если со школьной администрацией проблем нет?

— Да никаких трудностей нет: учите и радуйтесь!

— Ну, а если серьезно? Все-таки трудности могут возникнуть.

— Вы понимаете, вопрос абстрактный. Здесь уже нужно смотреть ребенка. У кого-то почерк, если ребенок маленький, в начальной школе, например, почерк никак не устанавливается: как с этим быть? Чаще всего надо просто дать возможность дозреть моторике, проще говоря: не надо беспокоиться — само придет! Это конкретные вопросы.

— Понятно, это надо обсуждать уже более детально…

— Видеть живого ребенка!

— Игорь Моисеевич, возвращаемся к вопросам, которые к нам поступают и поступают: я даже не знаю, куда смотреть. Посмотрим, например, на Анну Богоцкую, вернее, на ее письмо: «Мне кажется, что, находясь в коллективе, концентрация и мотивация лучше, нежели учась наедине. Я это поняла, когда сама в десятом-одиннадцатом классе решила самообразовываться, но далеко не уехала. Да и навыки общения в коллективе как приобретаются при семейном образовании?» Ну, на первую часть мы ответили, а как на вторую, вроде как мотивация, когда соревнуешься с кем-то — лучше?

— Вы знаете, этот разговор какой-то абстрактный, если уж говорить в общем виде, есть безусловные закономерности. Гадкие вещи прилепляются к человеку легко, а хорошие — взращиваются с трудом. Эти вопросы серьезно изучались: а кто вообще является носителем нравственности? Детский коллектив не является носителем нравственности, этому посвящается книга Голдинга «Повелитель мух». Это такая книга-притча, где помещают детей на райский остров, и автор рассматривает, что из этого получается.

— Это так, на всякий случай — для внеклассного чтения. Еще вопрос: нужно ли какое-то обоснование для семейного обучения? Если требует директор?

— Это незаконные требования, по закону переход на форму обучение в семье носит уведомительный характер. На практике — конечно, нет, вы столкнетесь с разного сорта сопротивлением и нежеланием директоров отвечать за вашего ребенка.

— «Могу ли я по закону учить дома своих детей, их трое?»

— Да сколько угодно. У меня в поле зрения есть семья, в которой семь детей, сейчас старшая девочка уже в институте, все семеро учились на этой форме обучения.

— Татьяна Зорина просит вашего совета: интересные книжки, которые могут помочь именно конкретно в этой проблеме по семейному образованию. Кстати, Вы не написали что-нибудь об этом?

— Я являюсь практиком, и думаю, что книжки по педагогике в каких-то случаях утешают, помогают понять, но я рассматриваю педагогику как сумму практик и стараюсь своей деятельностью помочь родителям укрепить их родительское достоинство и помочь им, чтобы они делали своих детей более счастливыми. Когда я этого уже не смогу делать, может быть, я тогда что-нибудь напишу.

— А с каждым годом все больше и больше таких семей?

— Колоссально развивается эта форма обучения, и, если бы кто-то среди достаточно высоко стоящих чиновников понял, что есть замечательная сила — родительская любовь, которая может сдвинуть это школьное образование в положительную сторону и воспитывать свободных граждан этой страны, они бы, конечно, всячески способствовали перемене отношения к этой форме обучения, чтобы она шла не через войны, а с поддержкой вышестоящих людей.

— Времени у нас, конечно, не остается, час пролетел очень быстро, я сразу прошу прощения у наших радиослушателей, что не успеваю задать все вопросы, и еще раз отправляю вас на сайт, который предлагает наш сегодняшний гость Игорь Моисеевич Чапковский. Очень просто: можете эту фамилию набрать в любом поисковике или набрать «семейное образование» и сможете увидеть нужный сайт, там есть раздел «Вопросы и ответы».
Во-первых, я Вас благодарю. Я Вас слушаю и возвращаюсь в свое детство. Вот если бы тогда была такая форма обучения, наверное, не было бы у меня столько комплексов, не был бы я таким занудой: продержал Вас здесь час, вместо того чтобы отдыхать на природе, но я надеюсь, что наша беседа была полезна нашим радиослушателям, для чего мы здесь и сидим.
Всем напоминаю: у нас в гостях был сегодня Игорь Моисеевич Чапковский, разработчик и практик системы семейного образования, руководитель ассоциации родителей «Свободное развитие», спасибо Вам огромное.

— Спасибо Вам и слушателям.

— Спасибо вам, уважаемые радиослушатели, за ваши вопросы.